Леонид Парфенов с начала 90-х был, без преувеличения, в каждом телевизоре – а с некоторых пор проник и в Интернет. Журналист вне системы, сам себе учредитель и редактор, при этом с широчайшей эрудицией и мощным ТВ-бэкграундом – у такого видеоблогера всегда найдется, что интересного предложить своей аудитории.
В интервью журналу Premiere Леонид Парфенов рассказал о своем пути в журналистике, о несочетаемости профессионализма и равнодушия и немножко – о еде. А главное – озвучил свою «программу передач» на ближайший год.

Леонид, можно сказать, что вы в профессии всю жизнь: в 13 лет вас уже печатали районные газеты, а первой журналистской наградой стала поездка в детский лагерь «Артек». Как пришло решение начать и продолжить?

Просто я ничего больше не умею делать. С детства нравилось складывать и переставлять слова, чтоб из них возникал и изменялся смысл. Вот так и пошло-поехало. Сначала – да, газеты, они технологически проще, и я окончил именно газетное отделение журфака в тогдашнем Ленинграде. А потом – телевидение: та истина, что журналистика делает значимое интересным, все-таки легче воплощается, если слова сопровождает картинка. Поэтому я никогда не работал только на радио – не понимаю, как.

Что для вас наша профессия? Как часто приходилось рисковать, идти наперекор системе, защищая свое право называть вещи своими именами и говорить о том, во что веришь?

Я не люблю этих разговоров про ремесло как про подвиг. Шахтер, если он выбрал эту профессию, не будет жаловаться на то, что она – подземная. Независимая редакционная политика – обязательное условие журналистики, иначе речь уже о чьей-то пропаганде. Я последние 10 лет вообще работаю «от себя»: выпускаю книги и фильмы как независимый автор, так что нахожусь вне системы. На YouTube ты и производитель контента, и вещатель, и все от твоего выбора зависит. Можешь говорить о том, во что веришь – ну, возможно, и есть в этом какой-то риск. Или – не говорить: не рискуй, не занимайся этим делом. Но если уж связал жизнь именно с ним – так не заявляй, что оно героическое.

Вам довелось поработать с легендами и мэтрами отечественной тележурналистики – от Владислава Листьева до Владимира Познера. Кого считаете своими учителями? Как искали свою нишу, свои темы?

Как я уже сказал, телевидению, где я больше всего работал и продолжаю работать, меня не учили. Книги делать – уже 8 томов «Намедни» выпущено – тоже. Свои темы, стиль – ну, если они действительно свои, то они всегда при тебе. А дальше все зависит от двух профессиональных навыков: владение ремеслом, чтобы делать проекты, интересные аудитории, и способность продолжать «генерить» эти темы и сохранять этот стиль, то есть не исписаться. Но то и другое определяешь не ты как автор, а потребитель твоего контента, та самая аудитория.

Пересматривая ваши прекрасные документально-исторические фильмы, ловишь себя на мысли, что описываемое вами прошлое намного привлекательнее нашей современности. Вспомнить «Намедни», «Российскую империю» и многие другие циклы телепередач – вы погружаетесь в эпоху сами и ведете за собой зрителя, и появляется ощущение, что в прошлом вам намного комфортнее, чем в настоящем. Так ли это? Человеком какой эпохи вы сами чувствуете себя?

Нет, что вы, я не какой-то хронологический маньяк, чтоб стонать «хочу в XIX век!» – я человек своего времени. Про прошлое можно рассказывать увлеченно, если оно живо и способно сказать настоящему что-то, что до сих пор актуально. И рассказы про такую «непрошедшую» историю мы ведем сегодняшними приемами съемок на месте событий, игровых реконструкций, интенсивного монтажа, видеографики и так далее.

Вы сняли фильмы о великих русских писателях («Жизнь Солженицына», «Век Набокова», «Живой Пушкин», «Птица Гоголь»). Кого считаете своим любимым автором? Чьи книги читаете сегодня?

Вот их и считаю – как можно снимать про нелюбимых? Но в последнее время я художественную литературу почти не читаю, только non-fiction. Из книг, особенно впечатливших в последнее время, назову «Дом правительства» Юрия Слезкина. Это, по-моему, лучшее исследование советского строя, причем очень яркое и живое. Наверное, потому, что автор сначала писал английский вариант, а потом русский, как бы сам себя переводя. Наш-то non-fiction пока не научился еще быть беглым и увлекательным.

У вас всегда и на все – свой «особый взгляд». Как удается оставаться собой, ничего и никого не изображая? Завидовали ли вы кому-нибудь в жизни? О чем жалеете, чем гордитесь?

Я не склонен к самоанализу. Принимаю себя таким, какой есть. «Какой есть – не на базар несть».
Что касается зависти – нет, не завидую. Ну, может, только одному – будь у меня большие деньги, я бы покупал большое искусство. Но поскольку средств на, допустим, живопись Серебряного века не имею, довольствуюсь рисунками и литографиями времен попозже. Ничего страшного.

Как появилась мысль снять новый документальный проект «Русские евреи»? В одном из интервью вы упомянули, что продолжение следует и впереди фильмы о русских немцах и грузинах… Расскажите об этом подробнее.

Это моя давняя идея: снять проекты про обрусение деятелей трех наций, которые на разных этапах нашей истории особенно массово и ярко приходили в русскую жизнь. Они расширили и обогатили понятие «русский» – «русские евреи», «русские грузины», «русские немцы». В свое время в элитах, в столицах они становились вторыми титульными нациями. Другие, конечно, тоже обрусевали, но только выходцы из этих трех народов становились, наряду с русскими, правителями и соправителями всей страны – будь то Российская империя или СССР. Три фильма «Русские евреи» вышли и только на моем YouTube-канале «Парфенон» уже собрали свыше 5 млн просмотров. Первый из двух фильмов «Русские грузины»» будет готов к концу этого года.

Знаем о кулинарном таланте вашей жены – вы вместе выпустили «Ешьте!», сборник рецептов. Вы тоже готовите? Что больше всего любите из еды и напитков? «Счастье есть» – в чем оно для вас?

Это способ узнавать мир, ведь локальные продукты – это то, что по-русски называется «соль земли». И встреча с лучшими шефами разных школ, от датчанина Рене Редзеппи до гавайца Алана Вонга – замечательная возможность попробовать родину каждого из них буквально на вкус. А уж три великие средиземноморские гастрономические державы – Францию, Италию, Испанию – без кухни просто совсем не понять, там это часть национальной идеи. Причем очень разной в зависимости от региона.
Сам я не готовлю, только пробую и комментирую. А еще я сомелье наших трапез. И стол могу сервировать – на этом все. А Елена великолепно чувствует продукт и владеет множеством технологий. Это как музыка – слух от природы, техника от исполнительского опыта.

Отдав телевидению три десятка лет своей жизни, вы ушли в Интернет, стали блогером и ведете свой канал на УouТube. Насколько вам комфортно в этом новом формате? По ТВ не скучаете?

А чего скучать – я снимаю сейчас больше, чем когда работал в штате телекомпании. И фильмы студии «Намедни» все искуснее делаются, я считаю. Вот эти «национальные» проекты – ничего масштабнее мы еще не производили. А «ютьюбные» серии «Намедни», которых вышло шесть до лета и будет еще девять до Нового года – они сделаны с эфирным стандартом качества. YouTube – это технология доставки проекта аудитории, но сами задачи по созданию контента остаются прежними. А выпуски «Парфенона» – это блог, другой формат диалога с аудиторией, более прямой и личный – ну и прекрасно, что он возник. Но опять-таки задача прежняя – создавать и транслировать качественный контент, интересный зрителю.

Вы столько всего видели и знаете — вас еще может что-то или кто-то удивить?

Да, конечно, иначе бы я уже не работал журналистом. Узнать, увидеть, впечатлиться и транслировать это аудитории – без этого невозможно мое ремесло. Если ты сам перестал удивляться, радоваться новому – что ты можешь передать другим? Люди, их труд, достижения, цивилизация, накопленная поколениями – это неисчерпаемые впечатления, если только ты не равнодушен. Вот равнодушие – это конец для журналиста.

На своем сайте вы называете себя «избалованным человеком», поскольку 15 лет занимаетесь только тем, что хотите. Есть ли ощущение, что что-то важное в жизни надо еще успеть сделать?

Я еще и работаю самим собой у себя самого. Но в работе мне интереснее движение, чем цель. Конечно, надо быть технологичным и проекты не затягивать, но сама сумма вышедших проектов не есть какой-то отдельный смысл. Я не строю особых планов – впереди минимум еще два тома «Намедни», новый сезон на YouTube и завершение «Русских грузин». То есть 2020 год занят под завязку. Мне хватает такой перспективы.